Российская газета: 25 миллионов детей, большая страна и большое количество детских проблем, - наверное, и отчет получился соответственным?

Павел Астахов: Доклад - 300 страниц в первом томе. Еще 150 страниц таблиц во втором, статистику собирали сами, вручную, сами выверяли. Те цифры, которые у нас, уникальны, многих ещё нет ни в Минобре, ни в Минздраве, ни в Прокуратуре. И третий том - фотоальбом. Это - для наглядности: фотографии того, как живут наши дети в детдомах, воспитательных колониях, домах ребенка, в других детских учреждениях - мы побывали в 712 таких. Каждый раз делали снимки - в каждом из 50 регионов, которые объездили с инспекцией в прошлом и этом годах. Там же и фотоотчеты о наиболее резонансных наших расследованиях нарушения прав детей, такие как дело Дениса Хохрякова, Роберта Рантала и других.

РГ: И какую бы отметку по нашей школьной шкале оценок вы поставили положению детей в России сегодня?

Астахов: Общую? Тройку. Есть регионы, дела в которых обстоят на двойку. Но есть такие, где поставил бы четверку. И даже с плюсом. Когда готовил доклад, когда ещё раз все посмотрел, проверил, проанализировал, подытожил, - увидел перспективу. И могу честно сказать, я в основном удовлетворен тем, как нам удалось запустить эту работу - защиту интересов детства, привлечения к решению его проблем и общества, и властей всех уровней.
Материал публикуется в авторской редакции. Читать версию статьи из номера

За прошедшие сто пятьдесят лет 2010-й - по тому, что в стране предпринималось в отношении детства, - был самым активным, самым насыщенным и самым внимательным к детям. Никогда вот так комплексно проблемы детей в России не решались. Разные были периоды, исторические ситуации. В 20-е годы, к примеру, проблему беспризорников ликвидировали, - кого-то топили, кого-то расстреливали, кого-то в колонии отправляли. В конце 80-х-начале 90-х кинулись искать, как можно устраивать сирот, кроме упрятывания их в казенные детдома и чудовищные интернаты, которые были фактически зоной, закрытой для общества. Но вот чтобы так, в комплексе, по всем направлениям...

Когда начинал эту работу и увидел, как дела обстоят, я от чего, скажем так, напрягся? - От того, что, за что ни потяни, - вылезает проблема. Сироты, дети-инвалиды, детсады, беспризорники, многодетные семьи, бездомные выпускники детдомов, приёмные семьи - все не слава Богу, везде проблема. И одна тянет за собой другие, и каждая выглядит удручающе. Сейчас, когда подводим итоги, они не скажу, что радуют, но это первые ростки надежды на то, что удалось переломить негативные тенденции.

РГ: Все-таки что дает основания так думать?

Астахов: Хотя бы то, что власти на местах за всеми своими экономическими, политическими и прочими проблемами увидели боль и неблагополучие детей и повернулись, наконец, к ним лицом. У нас сегодня уже в большинстве регионов два последних года действуют программы защиты детства.

Мы за год рассмотрели около 5 тысяч жалоб. В основном все эти вопросы нам удалось разрешить. Мои сотрудники выходят в суд, как правило, в качестве третьей стороны, хотя у нас в Процессуальном кодексе не предусмотрено участие в процессе уполномоченного по правам ребёнка. Правда, насколько я знаю, Госдума готовит такие изменения. Но надо отметить, что уже сегодня суды чаще всего идут навстречу и привлекают детских уполномоченных. Это, согласитесь, тоже о многом говорит.

РГ: Какие вопросы задавал вам президент?

Астахов: Например, сколько у нас в год происходит лишений родительских прав?

РГ: И сколько?

Астахов: Порядка 56-60 тысяч... При этом Дмитрий Анатольевич заметил, что в большинстве стран вообще такого института нет. Есть отобрание ребёнка, которое в случаях, когда из-за угрозы его здоровью, нельзя ребёнка в семье оставить, позволяет не рвать окончательно связи между родителями и детьми. И дает родителям шанс в течение полугода исправить ситуацию и вернуть детей. Сейчас чаще стали применять ограничение родительских прав, раньше оно практически не применялось. Наметилась тенденция: за прошлый год число детей, чьих родителей ограничили в правах увеличилось на 14,5 процента. А количество ребят, родители которых судом лишены родительских прав, за те же 12 месяцев, хотя и остается большим, сократилось на 11,1 процента. Это хорошо - семье, если её можно восстановить, надо помогать.

Конечно, когда идёт разрушение личности и физическое уничтожение ребёнка, мы должны действовать жестко и без промедления. У нас ведь есть страшные случаи. Об одном таком рассказал президенту: в Хабаровске видел двухлетнюю девочку, которую, пытаясь восстановить семью, трижды возвращали матери, шли ей навстречу. Пока она, наконец, дочке голову не пробила. И сейчас малышка живёт с незаживающей раной, которую оказалось невозможно просто залечить, нужна специальная операция.

РГ: Можете сейчас назвать три самые острые, самые горящие проблемы детства, которые требуют неотложных действий?

Астахов: Первая, главная: устройство в семью каждого осиротевшего ребенка - неважно, в приемную, опекунскую, патронатную ли. Вторая (хотя она тоже первая и главная): защита детей от насилия. В любых его формах, начиная с домашнего жестокого обращения и кончая школьным, детсадовским, сексуальным насилием. Число педофилов у нас колоссально растет! Есть регионы, например, Калуга, где число преступлений против половой неприкосновенности детей и подростков только за последний год увеличилось в пять с лишним раз. Третья проблема - это защита прав детей-инвалидов, у нас их больше полумиллиона.

http://www.rg.ru/2011/04/10/astakhov-poln.html